К основному контенту

Сообщения

Хорошие друзья

Как-то у Россини спросили, есть ли у него друзья. - Конечно! Это Ротшильд и Агуаро. - Но ведь это же самые известные капиталисты! Вы. наверное, стали их другом, надеясь в будущем попросить у них взаймы на выгодный условиях? - Нет, - ответил Россини, - я называю их друзьями потому, что они никогда не берут у меня в долг.
Недавние сообщения

Родословная

Любознательный иностранец, которого отрекомендовали Александру Дюма, сразу начал расспрашивать знаменитого романиста о его родословной. -Вы квартерон, мсье? - Да, сер, - ответил Дюма,  который никогда этого не скрывал. -А кем был ваш отец? - продолжал иностранец. - Был мулатом. - ответил Дюма. - А ваш дед? - Был негром - ответил писатель - О! 0 обрадовался иностранец. - А могу ли я спросить, кем был ваш прадед? - Обезьяной, сер! - вспыхнул от гнева  писатель. - Обезьяной! Моя родословная начинается там, где ваша заканчивается.

Совет врача

Хвастливый писатель сказал Бернарду Шоу: - Когда  мне было двадцать лет, врач запретил мне курить, потому. что мой мозг мог от этого пострадать. - Но почему же вы не последовали его совету? - Спросил Шоу.

Вдохновляющие таблички

В кабинете Михаила Кольцова, редактора юмористического журнала "Чудак", на стене висел плакат: "Говори короче, ты не Гоголь!" А на двери была табличка6 " Как, ты еще не ушел?"

Почему я жив?

Марк Твен как редактор газеты получил пачку плохих стихов под заголовком: "Почему я жив!" Возвращая рукопись, Твен ответил автору: "Потому, что послали рукопись почтой, а не пришли в редакцию лично"

Любимая пижама

Известный профессор Рихард Ганс засиделся у знакомых. Начался дождь и ему предложили остаться ночевать. Спустя некоторое время хозяин зашел к гостю в комнату, но его там не оказалось. Через час позвонили. Вошел насквозь мокрый  профессор. - Где вы были? - спросиля хозяин. - Я ходил домой за своей пижамой. Не могу без нее спать.

Математика и воображение

Известного математика Давида Гильберта спросили о судьбе одного из его учеников, который подавал большие надежды. - Ах этот, - вспоминает Гильберт, - стал поэтом. Для занятий математикой у него слишком мало воображения.