За обедом чиновник заглушал своим говором всех, и все его слушали, хотя почти слушать его было нечего, и наконец договорился до того, что начал доказывать необходимость употребления вина, как самого лучшего средства от многих болезней. - Особенно от горячки,- заметил Пушкин. - Да, таки и от горячки,- возразил чиновник с важностью,- вот-с, извольте-ка слушать: у меня был приятель! Так вот он просто нашим винцом себя от чумы вылечил, как схватил две осьмухи, так как рукой сняло. При этом чиновник зорко взглянул на Пушкина, как бы спрашивая: ну, что вы на это скажете? У Пушкина глаза сверкнули: удерживая смех и краснея, отвечал он: - Быть может, но только позвольте усомниться. - Да чего тут позволять? - возразил грубо чиновник.- Что я говорю, так как, а вот вам, почтеннейший, не след бы спорить со мною, оно как-то не приходится. - Да почему же? - спросил Пушкин с достоинством. - Да потому же, что между нами есть разница. - Что же это доказывает? - Да то, сударь, что